Я убежден, что экономический кризис чудовищно глубок. Кроме того, я убежден, что помимо всех негативных аспектов и факторов, от которых страдает мировая экономика, у нас еще есть свой персональный довесок. В него входит, во-первых, коррупция, которая действительно фантастически и беспрецедентно высока для развитых стран. Во-вторых, чудовищная неэффективность государственного сектора, который последние 10 лет разрастался-разрастался-разрастался и сделал все, чтобы вытеснить сектор конкурентный.
О том, насколько неэффективен государственный сектор, можно судить по одной замечательной фразе, которая прозвучала еще два года назад из уст руководителей «Газпрома». Когда им ставили в укор, что добыча газа развивается низкими темпами, они отвечали: «Как это не развивается добыча газа? На целый 1% в год поднялась, но вы знаете, какой это большой 1%».
Еще один наглядный пример неэффективность – история с «Юкосом». Весьма эффективная компания была разрушена, а ее место занял гигантский монстр под названием «Роснефть». Насколько мне известно, «Юкос» готовил проект нефтепровода в Китай, «Роснефть» эту идею подхватила. Разница в том, что по оценкам «Юкоса» этот проект строил $2 млрд, а у «Роснефти» — $6 млрд. Сейчас «Роснефть» заключает долгосрочные договоры с Китаем о поставке нефти, которые дают возможность «Роснефти» получить кредиты и таким образом избежать банкротства и продажи своих активов. Но цена нефти там заложена $15 за баррель на 30 лет вперед. Вот вам и эффективность государственного сектора.
От других развитых стран, страдающих от кризиса, мы отличаемся еще и немобильностью трудовых ресурсов. У нас нет инфраструктуры, обеспечивающей людям возможности переезжать в случае закрытия градообразующих предприятий. И, наконец, последнее по перечислению, но первое по важности, у нас в течение всех этих 10 лет не было долгосрочной стратегии ни экономического, ни политического развития.
У нас на сегодняшний день нет реальной долгосрочной стратегии выхода из кризиса. Разговоры об общественном благе – это из области PR. А поведение правящей элиты нацелено на сохранность собственных капиталов и поддержку близких к власти финансовых структур. Одной из причин кризиса Вы назвали коррупцию.
Как, на Ваш взгляд, нужно с ней бороться?
М.У.: Я работал в администрации президента в 90-х годах. Я знаю, как тогда воровали. По сравнению с нынешними временами в 90-е года не воровали, а слегка подворовывали. Приведу один мой любимый пример. Когда Михаил Касьянов разругался с Владимиром Гусинским по поводу одного из телеканалов, то pr-группа Гусинского изобрела замечательную формулу «Миша – 2%» (лозунг: «Мишу – в президенты, откаты – 2%» – прим. ред.).
Я не хочу сейчас обсуждать вопрос, брал Михаил Касьянов – не брал Михаил Касьянов, я обращаю внимание на формулу в 2%. Это некий уровень, который тогда казался достоверным. Нельзя было сказать «Миша — 20%», никто бы не поверил. А сейчас опросы бизнесменов показывают, что среднерыночная ставка отката составляет 50% от государственного заказа. Когда 75% просят, на это уже не идут, а 50% — это нормальный уровень, также как для «своих» нормальный уровень – 30%. Не будет у нас эффективной борьбы с коррупцией до тех пор, пока не будет действовать группа лиц, кровно заинтересованная в том, чтобы свалить правительство, если оно занимается воровством, и встать на место этого правительства. Это означает наличие нормальной, ничем не отягощенной оппозиции, которая злобно превращает любой коррупционный случай в бешеный скандал.
Кроме того, нужны свободные СМИ, которые устраивали бы информационную охоту за членами правительства и в случае малейшего подозрения устраивали скандалы на телевидении. Вот если это будет проведено, тогда, может быть, лет через 15-20 мы и уменьшим коррупционный уровень нашего общества.
Как Вы оцениваете опубликованную правительством антикризисную программу?
М.У.: Откровенно говоря, хорошо яичко к Христову дню. Публиковать сейчас в срочном порядке программу, когда кризис начал разворачиваться со страшной силой – опоздание, причем опоздание очень серьезное. Плюс к тому еще есть некоторая разница между словом и делом. Сколько раз уже правительство говорило, что не будет поддерживать те или иные финансовые структуры и те или иные конкретные предприятия. Каждый раз после этого производились очередные выплаты для поддержки «своих», после этим мероприятий кто-нибудь из правительства обязательно говорил: «Все! Больше не будем!».
На сегодняшний день, к великому сожалению, в правительстве сталкиваются две концепции, совершенно разные. Я всячески поддерживаю идею безадресной поддержки: налоговые каникулы, стимулирование спроса со стороны потребителей и т.д. Другая концепция – поддерживать производителя.
Причем, не вообще производителя, а выделенного производителя, то есть те предприятия, которые именуются системообразующими. Чаще всего предприятия относятся к таковым именно потому, что близки к высшим государственным деятелям. Вот такого рода выход из кризиса мне кажется неэффективным и скорее ведущим к разрастанию коррупции и безответственности, чем к преодолению экономического спада.
Какой Россия выйдет из кризиса?
М.У.: Что касается долгосрочного прогноза. Да, действительно, у нас очень плохая перспектива, связанная с человеческим фактором: сокращением населения, ухудшением здоровья населения, алкоголизацией, утечкой умов и т.д. Плюс, не очень хорошая геополитическая ситуация.
Мы не отделены от опасных соседей океанами. Кроме того, мы делаем ставку на то, что у нас нет никаких стратегических союзников, а мы просто эксплуатируем противоречия между двумя-тремя цивилизованными центрами. Эта тема требует отдельного разговора. Что касается кризиса… При всей очень серьезной нестабильности экономических и политических систем, я не вижу в кризисе системной угрозы развала страны и, уж тем более, прихода некоего диктатора, которого будут поддерживать представители среднего звена, которые вдруг осознают свою значимость.
Почему я в это не верю? Потому что я не верю в человека. Когда человек сидит в качестве начальника департамента он думает об одном, но когда он садится в золоченое кресло Кремля, он начинает фантастическим образом меняться. Что делает с неподготовленным сознание золоченые кресла Кремля, большие залы и ощущение, что ты властен сделать все, что угодно, мы могли наблюдать неоднократно.
Кризис вряд ли будет способствовать улучшению человеческих нравов. На самом деле, спектр возможных вариантов для посткризисной России достаточно узок. Мы либо будем страной более закрытой от западной экономики и более интенсивно заигрывающей с Китаем, двигаясь в сторону долгосрочного превращения России в младшего брата великой китайской цивилизации, либо мы будем чуть более открытыми по отношению к Западу, чем сейчас, чуть более либеральными в экономике, коррупцию победить не удастся, но будет балансирование между частными и государственными интересами.
Говоря простыми словами, я не вижу в конце кризисного туннеля супермощной революции: ни диктаторского, ни либерального типа. Скорее всего, мы будем болтаться в том состоянии, в котором болтаемся сейчас. Мой вариант окончания кризиса и посткризисного существования скорее серый, чем героико-диктаторский.
Автор Наталия Федотова
