Трущобный рейтинг: где в России больше всего ветхого жилья

«Финмаркет» решил составить рейтинг городских поселений с наиболее ветхим жилым фондом. Для этого использовалась муниципальная статистика Росстата за 2010-2012 годы. Качество ее сильно варьирует в зависимости от региона. Нет данных о площади ветхого жилья даже по некоторым региональным столицам, например, по Санкт-Петербургу или Пскову. Красноярский край вообще постеснялся сдать такую статистику. В ряде регионов она есть только по областным центрам, например, по Омску и по двум крупнейшим городам Татарстана и Карелии. По Чукотке у Росстата есть данные только за 2007-2009 года. По Чечне и Ингушетии муниципальных данных у Росстата нет вовсе.

• Самые ветхие города России: промышленные центры Севера России, Сибири и Дальнего Востока.
• В двадцатке малых городов с наибольшей долей ветхого и аварийного жилого фонда на втором месте оказался дагестанский Кизляр; в нее вошли два тульских города — Белeв и Донской, — вологодский Бабаево, калининградский Зеленоградск и Каменногорск Ленинградской области.
• Начинать решение проблемы нужно с твердого убеждения, что города ликвидировать, закрыть или переселить нельзя, утверждают эксперты. Именно идеологи временщиков — как среди власти, так и среди граждан — виновна в том, что трущобы есть даже в богатых нефтяных провинциях Сибири.
• С учетом годовых объемов строительства жилья некоторым поселениям понадобится 500 лет, чтобы ликвидировать уже имеющийся объем непригодного и часто опасного для жизни жилого фонда. Александровску-Сахалинскому не хватит и 730 лет. И это в том случае, если все новое жилье — коммерческое и мунициальное — отдавать переселенцам из аварийного.

Сергей Сиваев, директор направления «Городское хозяйство» Института экономики города

«Там, где прошла Великая Отечественная война, было столько разрухи, что пришлось все строить заново. В этих городах ветхого жилья относительно мало. А вторая причина тоже связана с этой. Когда во время войны промышленность перевозили за Урал, строили времянки, которые так и остались в качестве постоянного жилья. Синдром временного пребывания у нас очень долго превалировал.

В более поздние советские времена на жилье тоже стали смотреть как на слободку при заводе. Это был базовый подход к освоению Сибири. Теперь там доля ветхого жилья зашкаливает, и желания жить там у людей все меньше и меньше. Очень часто люди там и не живут, но прописаны в ожидании расселения аварийного жилья по госпрограммам.

По большому счету, половину небольших этих поселков надо просто расселять. Там часто и работы нет. Нет смысла механически строить вместо ветхого жилья новое. У субъектов федерации есть право в пределах своих регионов людей переселять. Но на самом деле в подавляющем большинстве строят в тех же населенных пунктах.

Что же касается европейской части России, то дополнительная концентрация населения здесь не нужна. Да и оставить людей в Сибири и на Дальнем Востоке — это государственная проблема.

Значимый фактор — корректность статистики. Многие власти на местах стараются реальные цифры не показывать, чтобы и статистику улучшить и, самое главное, меньше обязательств на себя взять. Завышать — не имеет смысла, так как федеральные программы ликвидации аварийного жилья обычно ориентируются на статистику, которая была до начала реализации программы.

Когда вы смотрите на темпы строительства, то это прежде всего коммерческое жилье. А аварийное жилье переселяется на бюджетные деньги».

Наталья Зубаревич, директор региональной программы Независимого института социальной политики (НИСП)

«В Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском округах до сих пор люди живут в бараках, фенольное жилье осталось. А власти строят биатлонные стадионы и кинофестивальные дворцы. Высокая доля аварийного жилья в Кизляре, где повышенная доля частной застройки — это скорее всего кривая статистика.

Даже вымирающие города на Севере просто так ликвидировать нельзя. Максимум — поселки, да и то с дикими затратами. Обычно они являются райцентрами, которые обслуживают окружающую территорию. Люди там работают преимущественно в бюджетном секторе, оказывая услуги, часто примитивные, но очень необходимые для всего населения и без того огромной территории. Если этот центр ликвидировать, то все услуги придется предоставлять с использованием авиации. Город Сургут закрыть нельзя, даже если там вдруг нефть закончится. Он будет неизбежно диверсифицироваться.

Во всех странах в условиях депопуляции процесс укрупнения административных единиц на муниципальном уровне существует. Но это процесс аккуратный, осторожный, с условием доступности низовых услуг. В России так не бывает — все делается в рамках кампании. Все идеи укрупнения административных единиц — как на федеральном, так и местном уровне — это административный зуд. В России было масса историй с укрупнениями и разукрупнениями. Это один из наших национальных видов спорта. Большевики укрупняли, разукрупняли, а в итоге вернулись в Европейской России к тому, что нарезала Екатерина II.

Есть сложившиеся центры. Как только вы начинаете укрупнять, бывший центр теряет функции, население и замедляет развитие. В России мизерное количество городов, и подрывать центральные места — это последнее дело».

Александр Пилясов, директор Центра экономики Севера и Арктики Совета по изучению производительных сил Минэкономразвития России и РАН

«Самая веская причина такой остроты проблемы ветхого и аварийного жилья — это установка на временное проживание, которое доминировало в северных городах в советское время. Причины надо искать не в дефиците средств, а в психологии. Люди приезжали туда на три года, потом оставались еще на три и еще на три, а в итоге — навсегда. И никто — ни сами люди, ни власть — не думали, что надо обустраиваться надолго. Атмосфера временного проживания пронизывала очень многие северные города. Она мешала перспективно подойти к решению вопроса о жилищном обустройстве людей.

Сейчас сама жизнь подсказывает решение этой проблемы. Северные города повсеместно сжимаются в силу оттока населения (некоторые дальневосточные регионы за последние 20 лет потеряли половину жителей). Население из районов сбрасывается в областные центры: такой мощной внутрирегиональной миграции на Северах раньше никогда не было. В городах происходит естественная перегруппировка населения в более комфортное жилье.

Уже никто не говорит о временном проживании в областных и других межрегиональных центрах. Во многих крупных городах ведется достаточно заметное новое жилищное строительство. По сравнению с советскими временами жизнь там становится лучше. Необходимости в плановом решении вопроса ветхого жилья нет. Надо думать над диверсификацией местной экономики.

Северные города постепенно перестают быть только местом вахтовой работы. Например, Норильск обрел студенческую составляющую, которой у него никогда не было.

В наиболее сложном положении оказались промышленные города. Продукция многих из них неспособна конкурировать на рынке. Они проиграли административным, сервисным центрам. Оказалось, что можно жить в местных административных центрах и вахтовым методом работать на разбросанных в округе промышленных предприятиях.

Преимущество получили центры в национальных регионах. Отток населения оттуда был меньше. Не удивительно, что самым перспективным лидером на Северо-Востоке России стала Якутия. Ренессанс идентичности тоже вносит свой вклад, нередко даже экономический, в развитие многих местных центров, которые исчезли бы без этого. Это справедливо в отношении Якутии, Коми, Карелии и даже Мурманской области с населяющими ее саамами».