Про огненный смерч говорили и друзья погибшего пожарного, который отступал последним и пытался вытащить рукав: шар просто упал на него сверху и не оставил шансов к спасению.
Третьим про огромный сгусток огня рассказывал мне глава одного из южных районов Воронежской области. На жаре, сказал он, провода ЛЭП провисли, а потом — вихрь, искры, и понеслось…
У сгоревшей Гороховки верхний огонь мчался по соснам со скоростью 80-90 километров в час, и теперь, когда наступила передышка, у главы возникла фобия. Я никогда больше не смогу зайти в сосновый лес, сказал он. Ни за грибами, ни, избавь бог, на шашлыки, ни по указанию начальства. Огненный шар диаметров в 200-250 метров — что-то типа живой плазмы, — спасения от него нет…
Ну, делаем, что должно, и будь, что будет: опахиваем и патрулируем круглосуточно. И что будет дальше — одному Яриле известно. Или какому-нибудь Зевсу.
Много ли животных погибло? Да не, жители просто выпускали их, и они сами уходили. Потом-то найти своих не так трудно. Нет, если курятник или еще что открыть не успели, то — хана.
Теперь, сказал глава, надо, чтоб деньги для погорельцев не украли; не зря сам Патриарх предупредил чиновников, что красть во время беды — великий грех. Потому что у многих менталитет такой же беспощадный, как огонь; просто безусловный инстинкт: увидел — схватил.
Бизнесмен-ресторатор из райцентра Лиски сказал: хрен с ней, с заправкой, главное — жизнь изменилась, и не все это еще поняли. Уже никогда в Воронежской области не будет таких полей (у него сгорело поле ячменя), лесов и рек. Реки-озера мало того что пересохли, так еще тысячи тонн воды из них ушло на тушение пожаров. И вот еще что: раньше у людей состоятельных считалось, что коттедж в лесу — это круто. И взяток за это сколько уходило, и конфликтов тьма. Теперь это закончилось навсегда, и вокруг коттеджей идет резня просек бензопилами, а местные жители скандалят, жалуются в милицию и экологам, потому что кто-то под шумок — пилит и вывозит… И «на шашлыки» теперь звучит по-другому…
Сотрудница брата из Ивановки Россошанского района поразилась тому, что огонь шел навстречу ветру. Потом ей объяснили, что он идет туда, где кислород. А еще поразилась исходу зверей. Между горевшей Ивановкой и Доном — лес, и звери бежали от огня к реке, напомнив и Апокалипсис, и Киплинга: рядом плыли лоси и волки, ежи, лисы, кабаны, змеи… Все были одной крови.
Еще ей запомнилась ослепшая и обгоревшая кошка, истошно мяукавшая на пепелище, обугленные ряды поспевшей на огороде капусты и старушка, которая пришла на эвакуацию без документов и денег, но с чистенькой и очень ухоженной козой и очень ругала ни в чем не повинную эту козу.
Затем она бросила все и помчалась в Воронеж на турбазу, а оттуда — к «Росинке», где у нее дочь, но ее не пускала милиция, сказали — эвакуация идет, всех вывезут, не бойтесь. Оказалось, часть детей вывезли на катерах, часть — на автобусах и машинами. Директор турбазы пообещал, что дня через три-четыре порядок наведут, и все желающие смогут продолжить отдых.
Кстати, сказала она, менталитет наш не пропьешь: видела вчера у моста две машины. Приличные с виду люди, с женами и детьми, мангал налаживали — выходной у них, святое дело… Находят необгоревшие места и отдыхают.
И у пивнухи с утра в субботу народу полно, причем не только опустившиеся алкаши, но и молодые ребята. Кажется, жизнь изменилась раз и навсегда? Ан нет.
У коллеги сын стал добровольцем; даже по телефону ясно было, что он до сих пор в пылу сражения. Они договорились по Интернету и собрались у 8-й больницы. Таскали из жилых домов ведра с водой, засыпали огонь лопатами; прошли участок, а сзади ветер накидал горящих веток — и опять все по новой. Загоралось даже не от огня — от жара.
Много добровольцев было! — радовался парень. — Молодежь типа флэш-моба устроила, курсанты, даже из духовной семинарии пришли! Я и не думал, что у нас такой народ хороший! У больницы много было огня: еле-еле корпус отстояли. А там кислородная станция, морг, чуть машина пожарная не сгорела. Зато плакат уцелел — «Экологически чистая зона».
Воронежский таксист сказал мне: сволочи! Это он о коллегах и водителях маршруток, которые вздули цены в несколько раз. А кто-то, наоборот, возит бесплатно в места бедствия и оттуда. Ездят добровольцы на своих машинах и со своими лопатами. В Интернете незнакомые люди договариваются, встречаются в городе и едут. Но сейчас их уже не пускают к очагам. Передышка наступила.
— Тут не знаешь, на что надеяться, — сказал мне один из пожарных. — Раньше ждали ветра, надеялись, что тучи принесет, а он принес, блин!.. Теперь солнце и тихо, и еще две недели жара будет еще хуже. Опять все разогревает в порох. Чуть дунет — жди пламя. Лес, который валят так варварски, очень жалко. Понимаю, что никуда не денешься, но теперь у меня запах спиленной сосны связывается не с Новым годом, а со смертью.
Источник: Коммуна Воронеж
