Вы видите, можно сказать, уже финальный этап этой борьбы. Это не начало, и это не подвиг. Начиналось все вообще можно сказать с мелочи. И я сама совсем не ожидала, что это примет такой оборот. Начиналось все это два года назад, когда я работала в тылу, я там и сейчас конечно числюсь, под увольнением. Работала, как и положено, заместителем начальника коммунально-эксплуатационного отдела. В мои обязанности входила проверка федерального недвижимого имущества, переданного ГУВД под размещение своих организаций, в том числе и под размещение складов, ну то есть все хозяйство. И на одном из обьектов я обнаружила деятельность коммерческой организации, никакого отношения к ГУВД не имеющей.
Я взяла, как обычный сотрудник, и доложила об этом своему непосредственному руководителю, начальнику отдела. Однако мер никаких не принимается, кроме того, что тут же из моих должностных инструкций исключены пункты, касающиеся этой проверки использования недвижимости.
Дело нечистое, и я пошла по всей цепочке, то есть в течении 8 месяцев я всем докладывала, что господа, у вас на федеральном обьекте незаконно располагается коммерческая организация на складах, ведет там производственную деятельность, потребляет электроэнергию, охраняется ротой охраны, все это за нашим забором. Не получаю никаких ответов, и через 8 месяцев в конце концов меня вынудили обратиться в прокуратуру. Я оборащалась вплоть до руководителя ГУВД, обращалась в УСБ, я прошла всю цепочку, 8 или 9 руководителей, и все лично они были мной задействованы, не считая устных рапортов и устных докладов. Вот тогда все это и началось, после моего первого обращения, помимо там изменений в моих должностных инструкциях, изменения по отношению ко мне. Меня лишают премии, ко мне начинаются придирки и взыскания, после того, как я обратилась в прокуратуру, попытка возбудить против меня уголовное дело по клевете, по ложному доносу.
То есть вот начиналось все с того. И вот в течении полутора лет я билась, чтобы этот факт признали. Прокуратура в конце концов признала этот факт незаконным, только после этого коммерческая организацция с этой нашей федеральной площади сьехала. И дальше это дело передается в следствие для возбужения уголовного дела и подсчета ущерба. Как минимум мощенничество, как минимум халатность, превышение служебных полномочий, ну полный набор. Вот в то время началось давление, то есть, люди не исправляют явные нарушения, не прислушиваются к письменным докладам своего подчиненного, который стучиться всем и говорит, что беззаконие твориться, начинают его тихо, используя свой ресурс, гнобить. Не дают премии. Начинаются придирки, начинаются взыскания, лишают звания, потом уже открыто начинают ковыряться в столе, когда у меня началась переписка с прокуратурой. Потом меня какое-то время не было на рабочем месте, болела, мне рабочее место просто вынесли.
Потом меня не пускают в здание, угрожать начинают. То есть, началось все с небольшого. А вот сейчас мне в руки попали новые факты, подтверждающие, что правоохранительной деятельностью ГУВД по Свердловской области тоже не занимается. То есть мало того, что в хозяйственном, в тыловом деле разброд полный, так еще и своей основной работой, раскрывать преступления, не хотим заниматься. Вот это получается заключительный этап моей двухлетней борьбы. То есть начиналось то все просто, просто с исполнения обязанностей. А закончилось вот такими фактами, которые мне удалось найти, проанализировать, доложить их в генпрокуратуру, минуя своих непосредственных руководителей. Потому что я поняла, что правды от них не добиться и каких-то устранений тоже не найти. Вот с этого все так дело и развивалось.
То есть, насколько я поимаю, сейчас главный аргумент в вашей информационой борьбе, это факты сокрытия…
Укрывательство, поисходит укрывательство руководством ГУВД, конкретными лицами, нарушений законности. Кстати, областной суд отменил незаконнный отказной материал о возбуждении уголовного дела в отношении руководителей тыла. То есть по моим фактам была проверка, на предмет возбуждения уголовного дела, и оно вышло в отказ. Мне было предложено оспорить этот отказ в судебном порядке, я так и сделала, но на это тоже ушло время, у меня в борьбе уже второй год заканчивается. Суд первой инстанции признал этот отказ законным, фактически не рассматривая. Областная коллегия признала его незаконным, именно потому, что не проведены проверочные мероприятия, что проверка проведена поверхностно. Вот сейчас будет проведена другая проверка, и я думаю, что правда восторжествует, потому что очевидные вещи, их нужно признавать.
Вы наверняка слышали про вашего коллегу, майора Дымовского, как вы относитесь к его инициативам?
Я отношусь положительно, в целом конечно же положительно. Человек, плохой ли он или хороший, хорошо он говорит или плохо, но он сказал во всеуслышание о том, что у его наболело. Получилось у него это или не получилось, гладко, не гладко, но он это сделал. Это все-таки поступок, и за этот поступок его следует уважать. Поэтому я за этот поступок отношусь к нему уважительно.
У него достаточно широкая переписка, последователи, вы не планируете как-то с ним связаться, подключить его к вашей информационой борьбе?
Ну я пока выступаю в самом общем, скажем так, декларативном плане. Хорошо знать, что есть еще кто-то, кто не боиться вслух говорить о наболевшем, кто не боиться даже тюремного заключения, он на себе это испытал. Что касается меня, то я хочу только одного, чтобы люди выполняли те обязанности, которые они на себя взяли. Поступил ты на работу, дали тебе обязанности, ну так исполняй их. Написано контролировать — контролируй, написано проверять — проверяй, ты сам это на себя взял, поступив на работу и получая зарплату. Больше то ведь ничего не надо ни от кого. Вот только этого я и хочу. Сама исполняю свои обязанности, и хочу этого от других.
То есть, чтобы все происходило, как должно?
Да, чтобы каждый отвечал за свои слова и поступки. Когда ты приходишь и даешь обещание работать, так ты и работай.
Татьяна, я сейчас вам задам такой достаточно сложный вопрос, если не хотите, можете не отвечать. Вы наверняка слышали о трагичных событиях, произошедших в Приморье. При всей неоднозначности их оценок, не вызывает сомнения то, что произошло значительное отчуждение большинства населения и правоохранительных органов. Как профессионал, вы видите пути исправления такого положения? Каким, по вашему, может быть сценарий оздоровления органов МВД?
Каждый должен начинать с себя. Оздоровление, оно будет очень длительным. Каких-то резких действий, мол давайте напишем пару-тройку бумаг, проведем реформу и все наладиться, такого с тем кадровым составом, который у нас есть, скорее всего не будет. Потому что мы ухудшались очень долгое время, точно так же,и оздоравливаться мы должны длительное время. Конкретных путей общества к этому… я не знаю.
Делай что должное, и будь что будет. Понятно, спасибо вам большое за ваши ответы, мы очень рады, что остались еще такие честные люди, как вы.
Знаете, вот вы говорите «честные», и не верите. И вот это вот неверие, оно у нас уже в крови. Ну вот почему?! Я сама через это проошла, и у нас это еще с Советского времени, двоякая мораль, мы на людях говорили одно, а у себя дома и каждый внутри самого себя говорили абсолютно другое. Так от этого уходить надо, снимать вот это вот свое второе лицо. И показывать свое истинное. Не такое уж оно и плохое, наше истинно лицо, почему мы его все время прячем? Почему мы не можем говорить слово Родина, честь, страна, почему мы не хотим ей гордиться? Все же хотят, почему мы не хотим?!
Наверное, мы слишком долго в ней жили.
Спасибо за интервью.
Жалко Таню, а за нас — стыдно!