Независимое расследование А.С. Пушкина

Из последнего напрашивается вывод, что Великой Татарией называли просто часть Азии, а Московитской, или Московской, Татарией, в свою очередь, — азиатскую часть Российской империи. Несмотря на это, употребление в прошлом названий «Великая Татария» и «Московская Татария» по отношению к огромным пространствам, на которых сегодня располагается большая часть нашей страны, является историческим фактом. Но мы об этом ничего не знаем, российская история ничего не может поведать нам о том, как жила Московская Татария, почему так называлась, как колонизировалась, какие отношения у нее были с метрополией и т.д.

Вместо истории Московской Татарии нам подсовывают историю покорения Сибири, а точнее, Сибирского ханства, которое располагалось в районе течения Тобола. Эта Сибирь по занимаемой площади была настолько маленькой, что едва составляла хотя бы пятнадцатую часть современной Сибири. А что же происходило на остальной территории?

Географические размеры Сибирского ханства, покоренного Ермаком (на самом деле, как все-таки описано в истории, покоренного позже его легендарного похода), примерно сопоставимы с Францией. В той же Британнике, в той же географической таблице указаны размеры территорий: Франция — 139 000 кв. миль, Московитская Татария — 3 050 000 кв. миль. Разница — более чем в двадцать раз. Кажется странным, что история громадного края сведена к истории (даже не к истории, а лишь к истории завоевания) его одной двадцатой части. И это, очевидно, является большой проблемой в исторической науке.

Как же так получилось, ведь присоединение азиатских земель должно было происходить сравнительно не так давно, не в туманное время Ивана Грозного или Смуты, а уже в XVIII веке. Даже в середине этого века центральная власть в Среднем и Нижнем Поволжье была довольно слабой, и говорить о полной подчиненности и подконтрольности этого региона было бы вряд ли правильным. Что же тогда можно сказать о территории, находящейся сразу за Уральским хребтом и, тем более, еще более отдаленной — Центральной и Восточной Сибири?

А. Фоменко и Г. Носовский указывают на войну с Пугачевым, как на войну России с независимой Великой Татарией. По их мнению, именно исход этой войны привел к подчинению последней и включение ее территории в состав новой, романовской, империи. После чего победители переписали историю, вычеркнув из нее Великую Татарию как таковую.

Оставим в стороне вопросы государственной принадлежности воевавших сторон — этот момент рассмотрен выше, — и обратим внимание на саму историю Пугачевского бунта. Здесь действительно много темного: события того времени совсем не похожи на крестьянское восстание, как это утверждается в истории, и больше напоминают двоевластие и гражданскую войну.

Про то, что у Пугачева было правительство, выполнявшее свои функции, и армия, организованная по всем правилам военного дела, написано уже достаточно много. Я добавлю лишь некоторые детали той истории.

Судили Пугачева не где-нибудь, а в Тронном зале Кремлевского дворца. Судьи перед началом процесса дали «подписку о неразглашении»: были вынуждены поклясться в том, что они будут хранить все его детали в строжайшей тайне. Более того, сама Екатерина постановила эту тайну сделать вечной! Указ о переименовании всего яицкого в уральское вышел уже на пятый день после казни Пугачева. Упоминать старые названия было строжайше запрещено, как и упоминать самого Пугачева.

Не слишком ли круто, если речь идет о простом крестьянском восстании? Просто удивительно… Однако все станет более понятным, если вспомнить, что Пугачев себя таковым никогда не называл, а представлялся и был всем известен как император Петр Федорович, то есть Петр III, спасшийся после переворота, устроенного Екатериной.

А.С.Пушкин, заинтересовавшись Пугачевым (никакой истории Пугачева еще не было, а его имя было окутано тайной), решил осуществить, как сейчас скажут, независимое журналистское расследование. Но, собирая материал, он был вынужден скрывать истинный предмет поиска, так как боялся, что все засекретят еще больше. Официально Пушкин заявил, что собирает информацию для написания истории Суворова. Когда поиски не дали ожидаемого результата, он поехал на Урал и в Поволжье, держа настоящую цель поездки в тайне. Там он говорил, что решил ознакомиться с местами, в которых якобы разворачивается действие сочиняемого им художественного романа.

Когда Пушкин закончил рукопись, он отдал ее самому императору, потому что цензура все равно бы ее не пропустила. Можно быть уверенным, что книга была написана максимально лояльно и как надо «причесана», так как автор надеялся, что Николай допустит его для дальнейшего исследования темы к закрытым архивам. Тот сделал правки, в том числе переименовал «Историю Пугачева» в «Историю Пугачевского бунта», разрешил книгу издать, но доступа к секретным архивным документам не дал. На этом поиски поэта и историка были закончены.

Скорее всего, Пушкин, в основном, работал уже с новой историей, написанной при Екатерине. Он изучил много документов, но большая часть их была открытой, и в них не содержалось ничего тайного. Его критики писали, что он не изложил в своей книге о Пугачеве ничего нового. Пушкин же считал, что он собрал много новых данных, в том числе и непосредственно о ходе военных действий. Но какова ценность этих сведений, если история Пугачева, представленная Пушкиным, по существу повторяла легенду, не могла рассеять окутывающий ее туман и объяснить явные несоответствия в описании тех событий?

В предисловии к своей «Истории» Пушкин пишет, что дело о Пугачеве находится в архиве среди прочих тайных документов «доныне нераспечатанное». Знал ли он или хотя бы догадывался о том, что настоящая история Пугачева совсем не такая, какой ее тогда представляли? Неизвестно. Понятно только, что раз до правды не смог докопаться исследователь, занявшийся данным делом через полвека после казни Пугачева, то в работах последующих историков, спустя полтора-два века, пересказ сложившейся версии тех событий не приблизит нас к истине. Наоборот, с течением времени информация естественным образом только искажается, а в сознании, к тому же, укореняется определенная модель прошлого, подвергнуть сомнению которую становится почти невозможно.

Об истинной картине Крестьянской войны под руководством Пугачева можно только строить предположения. Возможно, ключом к пониманию того времени и подтверждением версии о том, что это была масштабная гражданская война, послужат некоторые данные касательно императора Петра III, именем которого якобы прикрывался Пугачев. Многие факты говорят о том, что российская история была сочинена во времена Екатерины, и в основе этой истории лежат хроносдвиги на 90 и 99 лет. И Петр-Пугачев в эту систему хорошо вписывается.

Параллель обнаруживается между биографиями Петра III и царя Алексея Михайловича Романова. Наиболее важные моменты при установлении возможных параллелей — это даты жизни и правления монархов. В данном случае даты рождения Алексея и Петра отделяют 99 лет. Даты, когда их объявили наследниками престола, — тоже 99 лет. Однако даты их воцарения и смерти оказываются не связаны, то есть не обнаруживают описанной закономерности. Обратимся к истории Пугачева.

Предположим, что тот, кого называли Пугачевым, действительно был настоящим Петром. Что Петр III не умер в 1762 году, а был жив и воевал с Екатериной. А уже впоследствии был выдан в екатерининской истории за простого казака Емельяна Пугачева. Вспомним записки Пушкина, где он говорит, как на его расспросы о Пугачеве на Урале один старик с возмущением ответил, что, мол, это для Пушкина тот был Пугачевым, а для них, казаков, он был настоящим государем Петром Федоровичем. Так вот, Лжепетра Пугачева казнили в 1775 году, то есть в точности через 99 лет после смерти царя Алексея.

Объяснить, зачем екатерининские историки «привязали» дату смерти Алексея к дате казни рядового казака, да еще и смутьяна, без отождествления Петра и Пугачева, трудно. Скорее всего, так называемая Крестьянская война действительно была войной Екатерины с Петром, за которым стояла Московская Татария, то есть российские земли, далекие от столицы и от всяких тамошних дворцовых переворотов. О Петре было специально объявлено, что он уже якобы умер, с целью представления его самозванцем, Лжепетром. Позже под этот черный пиаровский ход, этот вымысел, была написана «подлинная» история, похоронившая под собой всю правду о том времени, в том числе и историю Татарии, но нумерологические пристрастия екатерининских хронологов оставили след настоящего прошлого.

Кстати, неизвестно еще, насколько искренним и честным был Пушкин при написании «Истории Пугачева». Зерно сомнения в его честности может быть посеяно фактом выплаты ему беспроцентной ссуды из государственной казны в размере 20 000 рублей. Эти деньги были отпущены Пушкину на нужды по изданию книги. С чего это вдруг Николай, по чьему прямому распоряжению это было сделано, до такой степени оказался заинтересованным в ее выходе?

И еще один момент. Говоря о Лжепетре, нужно вспомнить, что в российской истории был еще один Лжепетр — всего их было двое. Этот второй, а хронологически — первый, есть Илейка Муромец, герой Смутного времени. Он тоже был казаком, руководителем мятежников и тоже называл себя государем Петром Федоровичем. Часть русских городов присягнула ему на верность, считая его настоящим царем. А случилось это в 1606 году, то есть ровно за 90 лет до начала единоличного правления Петра Великого. Эта история такая же мутная, как пугачевская, но «стереть» Илью Муромца оказалось сложнее, чем Петра Федоровича.

Ведическое Информационное Агенство