При этом почти половина пермяков (41,2%) жалеют пойманного Шурмана, более трети (34,2%) сочувствуют ему и лишь намного менее — треть (29,3%) испытывают вроде бы естественное при сообщении о таком преступлении чувство негодования. Хочу обратить особое внимание читателей на отягчающие для общественного сознания обстоятельства данного преступления. Шурман ограбил не никому не ведомую спекулятивную контору, — он ограбил «Сбербанк», в котором хранит свои деньги основная часть населения и большинство пенсионеров.
Таким образом, он ограбил не богачей — он ограбил бедных и беззащитных. Это отнюдь не Робин Гуд, нападающий на инкассаторов со стороны и несущий все связанные с этим риски. Преступление совершил сам инкассатор, то есть грабеж был относительно безопасен и при этом оказался отягощен предательством и вероломством. Наконец, он украл огромную сумму, а не взял ее часть «на хорошую жизнь», то есть его кража не объяснима личным тяжелым материальным положением и представляет собой нечто вроде «превышения необходимой социальной самообороны».
И тем не менее жители города, которые могли прямо пострадать от этого преступления (ибо в Сбербанке могло не хватить наличных для соверше-ния выплат им), поддержали преступника! Причина проста: россияне, несмотря на все социологические рейтинги, все больше и ярче сознают не просто чужеродность, а простую враждебность им нынешней власти, и эта враждебность, неприкрытая и откровенная, неизбежно рождает солидарность, направленную против любых проявлений не просто клептократического произвола, но и государства и его представителей как таковых.
Они все больше воспринимаются как враги, в отношении которых (а также представителей установленного им порядка) возможны и оправданы, по сути дела, любые действия. Еще в начале 2004 года я провел относительно небольшой (и, конечно же, нерепрезентативный) опрос нескольких десятков относительно благополучных жителей нескольких крупных российских городов, в которых оказывался, о том, как они представляют себе справедливость. И был потрясен полным неверием в возможность какой бы то ни было позитивной справедливости.
Люди не верили ни в модернизацию, ни в обогащение через честный труд, ни в пресловутое «поднимание с колен». Грубо говоря, наиболее полно отражающей их настроения иллюстрацией понятия «справедливость» уже тогда, более пяти лет назад, был «ряд фонарей вдоль шоссе, и на каждом висит чиновник». Это страшная ситуация, — но за минувшие годы титаническими усилиями правящей клептократии она еще более усугубилась. Трагические гибели разного рода чиновников в ДТП и иных авариях не вызывали, насколько можно судить, никакого массового сочувствия.
Да, ряд погибших чиновников, вероятно, совершал преступления, занимаясь браконьерством, — но совершенно ясно, что смерть является чрезмерным наказанием за такого рода преступления. И тем не менее ни малейшей жалости к погибшим — причем среди совершенно нормальных, ни в коей мере не политизированных людей — мне встречать не приходилось. Преступления против сотрудников ГИБДД также, насколько можно понять, вызывают массовое сочувствие к совершающим их, а отнюдь не к их жертвам. И это естественно.
Ведь россияне, как представляется, практически полностью лишены возможности защищать себя от произвола наглой и агрессивной клептократии. Дошло до того, что именно настойчивые советы защищать свои интересы в судах стали одной из значимых причин ухода с политической арены партии «Яблоко». Просто потому, что они воспринимались все большим числом россиян как откровенное и хамское издевательство. Политические институты защиты также полностью искоренены, и даже за случайно обороненное в Интернете слово можно быть репрессированным.
А социально-экономический кризис неумолимо разрушает благосостояние все большего числа россиян, окончательно дискредитируя все более бредовую официальную пропаганду. В этих условиях россияне готовы приветствовать самые циничные преступления против враждебной себе власти и ее представителей — по тем же причинам, по которым загнанные в нищету средневековые английские крестьяне приветствовали Робин Гуда даже тогда, когда он не делился с ними награбленным. Умные люди долгие годы предупреждали правящую бюрократию о том, что лишение граждан легальных возможностей выражать свое мнение и отстаивать свои интересы еще более снизит эффективность государственной политики и сделает социальный протест жестоким.
Придав ему насильственный характер и превратив его из сотрудничества с властью в бунт или революцию против нее. Руководство страны довело дело до того, что преступления против государства и его структур, по-видимому, воспринимается значительной частью россиян как «необходимая социальная самооборона».
Автор Михаил Делягин
