Спич министра
В опубликованном 15 июля программном тексте министра внутренних дел России Рашида Нургалиева предвзятый читатель сможет увидеть много интересного. «Милиция, — сокрушается Нургалиев, — оказалась в самой гуще жизненных проблем. Они неизбежно вовлекли ее в происходящие конфликты… В современных условиях МВД России — неотъемлемая часть нашего общества и государства». Милиция, выходит, часть общества, а значит, все его недостатки в ней лишь отражаются. Спрашивается, зачем тогда существуют в МВД кадровая служба, инспекции по личному составу, психологи, и служба собственной безопасности?
Зачем отбор кандидатов при приеме и продвижении по службе, многочисленные тестирования? Речь пестрит упоминанием правозащитных организаций, профсоюзов, уполномоченных по правам человека и прочих важных крючков, за которые должен цепляться глаз проникновенного и доверчивого читателя. С ними министерство и соглашения заключило, и в общественный совет позвало, и выездные проверки проводило. Они же помогают выявлять факты противоправного поведения членов милицейской корпорации. Интересно, что самый заметный милицейский профсоюз во главе с Михаилом Пашкиным много лет на каждом углу только и делает, что обличает родную милицию, требуя системных преобразований.
Глава профсоюза милиционеров Владивостока Сергей Попов со своим замом в этом году выиграл дело в Европейском суде по правам человека, признавшим условия содержания их в изоляторе пыточными и обязавшим Россию выплатить им 17 тысяч евро компенсации. Попов утверждает, что уголовное преследование было прямо связано с их помощью бывшим и действующим милиционерам отсуживать с ведомства кровно заработанные. О правозащитных организациях разговор особый. В российских регионах, где правозащитные организации заметны своей работой, их отношения с местной милицией в этом году стали напряженными. После обвинений правозащитников главой ГУВД Санкт-Петербурга в связях с экстремистами, Правозащитный совет жестко потребовал от него назвать их поименно. Пресс-службе ГУВД пришлось в результате дезавуировать слова своего шефа.
В Екатеринбурге скандал вышел на федеральный уровень после задержания и последующего ареста руководителя одной из правозащитных организаций Алексея Соколова. В Перми фронду ГУВД объявила Уполномоченный по правам человека Татьяна Марголина и вице-спикер законодательного собрания Илья Шулькин при поддержке группы депутатов и Движения «За права человека». 21 мая депутат на пленарном заседании подверг резкой критике деятельность краевого ГУВД, а в середине июня заявил о старте проекта «по борьбе с коррупцией и противоправными действиями милиции в Пермском крае». Руководство ГУВД отреагировало на инициативы обвинением в том, что распространяемые депутатами негативные факты о милиции не соответствуют действительности. В Татарстане, где в последнее время сложились стабильные отношения между МВД и казанскими правозащитниками, уголовное дело одного из милицейских полковников, избивших пятерых рабочих и угрожавших им расстрелом, внезапно обернулось волной прессинга на представляющих потерпевших организации.
Пять ведомств в июле стали одновременно искать у правозащитников терроризм, отмывание денег и налоговые нарушения. Тем временем, вместо явно назревших коренных институциональных изменений министр Нургалиев предлагает ни много, ни мало, а продвижение «новой социальной идеи», которая должна породить «новую социальную модель», а только потом, по его мнению, можно ставить вопрос о «подлинной реформе правоохранительных институтов общества». Говоря короче, милицию, считает Нургалиев, нужно менять в последнюю очередь. В целом речь призвана продемонстрировать, что милиция хоть и озабочена недовольством ею со стороны общества, но, поскольку качественно выполняет все поручения властей, меняться особо не собирается.
А кто будет возражать, для тех «вновь образованному департаменту по противодействию экстремизму даны все необходимые полномочия…».
Исковое регулирование
В правовом департаменте МВД России, возглавляемом генерал-лейтенантом Валерием Черниковым, 17 июля незаметно прошел крайне удивительный семинар милицейских юристов, прокуроров и судей. Вызван он был озабоченностью МВД «причинами исковых заявлений граждан к сотрудникам милиции и их предотвращением». Задачу участники поставили именно такую — совместно с судьями сделать так, чтобы граждане не требовали компенсаций за неправовый действия милиционеров.
Официальный сайт МВД смог сформулировать резолюцию встречи. «Все присутствующие были единогласны в одном: только взаимодействие между Министерством, судами и органами прокуратуры позволит выйти на более качественный уровень судебно-правовой работы, обеспечить достойную защиту интересов МВД России в судебных инстанциях». Чтобы прочувствовать пикантность момента, надо напомнить, что МВД России по этим искам выступает стороной процесса — ответчиком. По закону, равноправной с истцом. Подавляя нервный смешок, практикующий юрист представит себе картину, как братва, не желая уходить в зону так часто и так надолго, организует застолье прокурорам и судьям, причем не корысти ради, а сугубо качества «судебно-правовой работы» для. Аналогия, конечно, недостойна чистого мундира российского МВД, но больно уж наглядна.
Официальная статистика утверждает, что ежегодно к подразделениям МВД предъявляется более 70 тысяч исков. Однако милиция в поиске кардинальных решений не новатор. Еще 20 января этого года совместным приказом генеральный прокурор Юрий Чайка и министр финансов Алексей Кудрин ввели обязательную прокурорскую проверку каждого факта прекращения уголовного преследования и вынесения оправдательного приговора, если гражданин обращается в суд с иском. И здесь была цель — изменить нежелательную для ведомств тенденцию, указанную в преамбуле приказа: «В последние годы все большее число граждан обращаются в суды с заявлениями о возмещении материального и морального вреда, причиненного в результате незаконного уголовного преследования.
Растет количество удовлетворенных судами исков и заявлений данной категории». Приказ настаивает на привлечении судьями к рассмотрению таких исков прокуроров. А они, в свою очередь, обязаны проверить законность прекращения уголовного дела и при наличии оснований — инициировать возобновление следствия. Другими словами, активному гражданину, пожелавшему отсудить свое у государства, идет сообщение — будешь требовать денег, возобновим следствие. На практике такие факты встречаются часто.
Так, в Чите бухгалтер сельхозкооператива Людмила Гранина несколько лет была под следствием за 30 тысяч рублей растраты, ее на 18 дней помещали в изолятор, хотя у нее было плохое здоровье, дома дети, в том числе один — инвалид. Когда после прекращения дела она подала иск, дело вновь возобновили. Житель Чувашии Николай Семенов был обвинен в грабеже и на несколько месяцев помещен в следственный изолятор. Однако, уголовное преследование было прекращено, и Семенову следователь разъяснил право требовать компенсации морального вреда. Но на первом же судебном заседании по иску тот же следователь принес постановление о возобновлении уголовного дела. Рассмотрение иска отложено.
К обвинению добавились еще 7 статей. В итоге Семенов был осужден и сейчас находится в колонии. Самая большая головная боль МВД — иски своих же сотрудников. Двухмиллионная милицейская армия имеет море льгот и компенсаций, которые на практике не реализуются. Вот и болит голова у генералов, как и работать заставить, и денежки сэкономить. Отсюда и желание одним махом решить проблему, тем более что практика тройственных союзов милиции, прокуратуры и судов известна. Так, после передачи в 2003 году целых категорий гаишных материалов мировым судьям, те стали пачками их прекращать из-за крайне низкого качества. Решить проблему удалось не усилением требований к милиционерам, а коллективным вправлением мозгов судьям — дескать, из-за их щепетильности под угрозой оказались местные бюджеты.
И лента конвейера зашуршала в противоположную от интересов водителей сторону. Та же история у наркоманских дел с «контрольными закупками», налоговых претензий к коммерсантам в эпоху кризиса… В день семинара упомянутый генерал Валерий Черников дал интервью своей пресс-службе: «Необходимо срочно реанимировать общественную мысль о том, что норма права это наиболее совершенный способ регулирования общественных отношений». Как же тяжело, наверное, в одной голове это все укладывать.
Дежурка, все ночи полные огня…
Первого апреля МВД утвердило Наставления о порядке работы дежурных частей. Регистрацию в Минюсте приказ прошел лишь 17 июля, что позволило представить его как чуть ли не революционный прорыв в работе ведомства как раз в струе обострения общественного недовольства ведомством. К сожалению, оснований разделить этот пафос, нет. Во-первых, довольно давно уже действует положение о работе с административно-задержанными, которое гораздо тщательнее прописывает те же функции дежурных частей.
Во-вторых, документ этот всего лишь одна из массы запланированных регламентаций государственных функций, ведущихся уже лет пять в рамках вялотекущей административной реформы. Но самое главное — наставление не по адресу. Дежурка это перевалочный пункт: доставили, записали, распределили. Никто и ничего в этой комнате за стеклом не решает. Главный в любом отделе — его величество План. Он делится на две части — административная практика и раскрываемость. За первую отвечают патрули, за вторую — опера. «В Новочебоксарске на улицах одновременно дежурят 18 патрулей, — говорит руководитель чувашской правозащитной организации «Щит и меч» Алексей Глухов. — За восьмичасовую смену каждый из них должен принести по 5 «алкогольных» протоколов, 1 мелкое хулиганство и 1 незаконную уличную торговлю. Всего почти 500 материалов в сутки.
Цена вопроса — от 300 до 500 рублей с протокола, то есть отдел в день приносит бюджету доход в 120 тысяч рублей». Интересно, что одно мелкое хулиганство приравнивается к двум пьяницам, поскольку штраф за него выше. Если патруль за смену план не сдаст, зачастую начальник гонит его добирать сверхурочно. «С таким планом, — заключает Алексей Глухов, — никто законность доставления проверять не будет. Сына судьи, конечно, отпустят, еще и извинятся. А остальным, если возражаешь — обжалуй потом сколько влезет». В декабре прошлого года дизайнер Игорь Кольцов был задержан патрульным экипажем. За возмущение в уазике получил по голове, отчего имевший ранее черепно-мозговую травму Игорь отключился.
Очнулся в дежурной части того самого Новочебоксарского отдела милиции, где ему писали протокол за появление на улице пьяным в порочащем общественную нравственность виде. Возмутившись еще раз, получил еще один удар по голове и снова потерял сознание. Второй раз мужчина пришел в себя, оказавшись в луже у входа в медвытрезвитель. Дежурный лейтенант привязал Кольцова к кровати как буйного, но перестарался и сломал ему обе руки, отчего пострадавший в третий раз за вечер потерял сознание.
Удалось его освободить только ночью. Нарколог поставил диагноз — абсолютно трезв. Сломавший Кольцову руки лейтенант до сих пор продолжает службу, хоть и находится под следствием. Второй источник произвола в отделе — опера. Именно они «дают раскрываемость». Они же штампуют липовые протоколы «по мелкому», чтобы «законно» удерживать человека в отделе пару суток, и выбивают из него показания. В камеру к дежурным оперативники спускают задержанного либо когда устанут, либо когда он откупится, либо когда его расколят. Представить себе ситуацию, чтобы оперативный дежурный был «доброжелательным, тактичным, внимательным и вежливым в отношении доставленных лиц», как того требует Нургалиев, в таких условиях просто невозможно.
Полным же сюрреализмом выглядит требование «если выясняется неправомерность доставления или задержания…, такое лицо незамедлительно освобождается с одновременным принесением извинений». В Самаре главному редактору информагентства Людмиле Котовой пришлось целый год через суд требовать от прокурора выполнить прописанную не в приказе, а в уголовно-процессуальном кодексе обязанность принести извинения за незаконное уголовное преследование. В ночь с 27 на 28 декабря прошлого года из одного бильярдного клуба Казани в дежурку отдела милиции «Азино-2» был доставлен Ринат Фалахеев, якобы не заплативший в баре. Вызванная через полтора часа скорая обнаружила его истекающим кровью с давлением 40 на 0. Еще через полчаса Ринат скончался от рваной раны сгиба локтя.
Милиционерам успел сказать, что его мама работает в Администрации президента Татарстана. Ответственному по разбору с административно-задержанными Рустему Валиеву следователь предъявил обвинение в халатности, повлекшей тяжкие последствия. Версия милиционеров о попытке суицида легко пьяного студента, одетого в костюм за две тысячи долларов, выглядит неубедительной даже для прокурора Советского района Казани, вернувшего дело на доследование. Особенно на фоне признания обвиняемого, что он лично смывал кровь и затирал следы пребывания Фалахеева в отделе. — Мы думаем, — предполагает руководитель отдела расследований Казанского правозащитного центра Андрей Сучков, — что из клуба была наводка ментам на пьяного богатого клиента, а те с ним перестарались.
На нем весь костюм лоскутами изрезан был. А может Фалахеев попросил извиниться за незаконное задержание? Два других казанца — Раушан Антонов и Александр Алексеев — побывали в отделе милиции «Воровский». Обоих задержали оперативники, устно сказав, что подозревают в хищениях. На обоих составили протоколы о мелком хулиганстве, доставили в отдел, где оставили на двое незабываемых суток в обществе оперативников. По словам задержанных, кроме прочего те им делали «Алину Кабаеву» — старую добрую растяжку. Интересно и то, что Антонова в камере обнаружил помощник прокурора. Выслушав жалобы на пытки, он кивнул в сторону дежурки: «Вон у тебя здесь жена с адвокатом, пусть о тебе и побеспокоятся!», — после чего исчез.
В итоге судьи признали, что ни мата, ни оскорблений милицейской чести в обоих случаях просто не было, отпустив задержанных домой. Фамилии этих мировых во всех смыслах судей, как и других, резко снизивших качество судебно-правовой работы в интересах МВД России мы готовы предоставить пресс-службе министерства.
Автор Павел Чиков
