В советское время были жесткая система формирования органов внутренних дел и жесткий порядок прохождения службы. Изъянов там хватало с избытком, но никто не мог в одночасье взлететь в начальники, если за плечами не было «полевого» опыта, к оперативной работе люди без подготовки не допускались и на пушечный выстрел. Сегодня таких объективных фильтров просто нет, зато есть порочная практика в ассортименте. Назначают, скажем, нового милицейского начальника, и как будто ему это ведомство подарили.
Он приводит туда свою команду и рассаживает по всей вверенной ему вертикали доверенных людей — случайных в профессии, но близких и преданных ему лично. Для такой специфической материи, как милицейское дело,- это губительный шаг.
Первое такое потрясение я помню: министром был назначен представитель внутренних войск и везде начались назначения на руководящие должности выходцев этой же службы, без разбора — курировать оперативные службы, бороться с экономическими преступлениями, инспектировать личный состав. В результате командных мероприятий многие профессионалы и опытные работники быстро оказались не у дел: кто сам уволился, кого выдавили энергичные, но малокомпетентные «новобранцы». Дошло до того, что следующий глава МВД был вынужден формировать центральный аппарат министерства выпускниками Московского университета МВД.
Молодые и неопытные «становились» наставниками опытных, много лет проработавших на «земле» оперработников, а сами молодые работники центрального аппарата варились в собственном соку. Могла ли такая милицейская машина стать эффективной — вопрос риторический. Кого приходилось в последние годы набирать в органы внутренних дел? Нередко людей, в общем-то, случайных, о конкурсе или просто пристрастном отборе речь не велась.
Как правило, в милицию шли ребята из сельской местности и после армии, но никто не пытался понять психологию этих людей. До призыва полная безнадега, в армии год истязают их, и год истязают они. Мстят за то, что их истязали. За то, что у них не было юности, что ничего хорошего не видели. И в милицию многие записывались за тем же, чтобы и дальше «дедом» идти по жизни. Набирали людей, которым не служба важна, а власть над окружающими — ксива красная в кармане и кобура на боку.
Сегодня говорят, что милиция больна коррупцией, что процветает беспредел. Безусловно, это, увы, есть, и слишком уже много. Но, извините, а кто раскрывает сотни тысяч преступлений, в том числе убийств, разбоев, грабежей, изобличает коррупционеров, мошенников всех мастей? Другая часть милиции — это офицеры Чести, Слова и Долга, и их значительное большинство. Милиция — всего лишь один из органов государства, этими болячками не она одна заражена. Как при больном обществе милиция могла не стать такой же, как само общество? Вот, например, оперативный сотрудник милиции.
По роду службы он многое и о многих знает, но получает указания — того не трогать, этого не трогать. Не трогает, конечно, но информацией владеет: вон, персонаж, с трибун командует, с телеэкрана не сходит, а ведь известно, что в разработке, что замазан по уши. Знание есть, действовать — невозможно. Это разрушает изнутри и разлагает страшно: раз кому-то можно быть выше закона, почему не нам? Вот и сдаются люди внутренне, особенно если не хватает воспитания, жизненной закалки, становятся такими же, как «благополучные люди» из телевизора.
Сначала потрошат тех, кто боится огласки. Потом всех подряд. Сорвавшись однажды, остановиться невероятно трудно. Развращает широта полномочий, служебные возможности и безнаказанность. За произвол нынче круто не карают, об ответственности вспоминают только на совещаниях. А разговоры о необходимости искать оборотней просто смешны: что искать, когда все на виду — дорогие машины, квартиры, дачи. Кстати, это не только милиции касается, но и других министерств и ведомств. Вы посмотрите, как живут крупные, и даже не очень крупные, чиновники — особняки, виллы за рубежом… Даже зарплаты министра на такой размах не хватит. Откуда деньги? Никто не спрашивает. Зато все причитают: коррупция заела.
Декларации издевательские. Каждая вторая, третья — ложь. Нынешний рост правонарушений с участием милицейских чинов — прямое следствие административных перекосов и внутри самого ведомства. Взять хотя бы зачетную систему показателей. Милиционеры и оперативники в погоне за цифрой, чтобы выполнить установленный норматив, то есть соответствовать, идут на различные ухищрения: фальсифицированные улики, отказные материалы и уголовные дела, сокрытые от учета преступления, обвинение невиновных.
Не защищены от произвола начальства и сами милиционеры, хам-руководитель может унизить, оскорбить, уволить из милиции, даже подставить и посадить подчиненного за строптивость. Существуют во всех министерствах и ведомствах структуры, которые обязаны следить за моральной чистоплотностью сотрудников милицейских подразделений,- это ведомственные и региональные службы собственной безопасности, прокуратура. Но даже если какие-то сигналы и поступают к ним, профилактические меры принимаются чрезвычайно редко, оступившихся не поправляют, а «ведут», позволяя им глубже увязнуть, собирая компромат вместо того, чтобы бороться с негативом на ранней стадии. Обилие начальников с большими звездами и такими же запросами — еще одна и отнюдь не маленькая проблема милиции.
Когда я работал в МВД СССР, в аппарате ведомства было около 30 генералов. Не больше. Сейчас — целая армия милиционеров в лампасах. Создано большое количество внутриведомственных структур, руководители которых очень быстро становятся генералами, большие звезды им падают на плечи автоматически, в течение полугода. Я знаю людей, которые от полковника до генерал-полковника МВД доходили за четыре года.
В системе, правда, долго не держались, уходили куда-то, но уже как «непотопляемые», попавшие в обойму. Зачем нам столько генералов и зачем нам столько милиции? Ведь штаты уже раздуты безмерно. А милицейский переизбыток при действующей отчетности — вещь далеко не безобидная. В погоне за показателями избыточные милицейские мощности производят избыточный эффект, прежде всего за счет нарушения прав граждан. Страдают невиновные, виновные уходят от ответственности, множится коррупция… Во многих регионах личный состав можно сократить в два-три раза и на столько же поднять заработную плату. Уверен, что это увеличит коэффициент полезного действия в разы. Предполагаю, что мне возразят: работаем с теми, кто есть, образцовые кадры для милиции специально не делают.
Так давайте займемся этим! Во всех краях, областях, республиках имеются школы-интернаты, где обучаются дети-сироты и дети из социально нуждающихся семей. Это абсолютно по силам — организовать их обучение по программам кадетских учреждений. С тем, чтобы со школьной скамьи готовить будущих юристов, оперативников, дознавателей, следователей, экспертов, судей, прокуроров и пр. Мы этой молодежи подарили бы будущее. Разве это невыполнимо сложно? Я со многими губернаторами обсуждал эту программу, прекрасная, говорят, идея, готовы поддержать.
Есть, правда, проблема: что делать сейчас, а не через три пятилетки, когда подрастут кадеты? Рецепт — решительно избавляться от профнепригодных. Раньше не было службы собственной безопасности, была инспекция по личному составу. Поверьте мне, это была эффективная структура — за день-два откликалась на каждый сигнал. Проверка, разбор полетов, административные выводы: рапорт, приказ об увольнении, при наличии оснований — передача дела в прокуратуру. Сокрытие преступления от учета — уголовное дело.
За нереагирование на обращения граждан — взыскание. За бездействие или за действие, которое привело к дальнейшему совершению преступления или тяжелым последствиям,- уголовная ответственность. Это часть предложений. По-другому эффективным милицейский аппарат не сделать, не получится — за все нужно отвечать. Как показывает практика, стражи правопорядка порой оказываются не способны защитить общество от самих себя. 23 июня 2003 года в ходе спецоперации ФСБ, Генпрокуратуры и МВД были задержаны шесть офицеров МУРа и генерал-лейтенант МЧС РФ Владимир Ганеев. Группа, которую тогдашний глава МВД Борис Грызлов окрестил «оборотнями в погонах», вымогала у бизнесменов крупные суммы денег, угрожая насилием и привлечением к уголовной ответственности. Только из банковских ячеек, арендованных «оборотнями», было изъято более 3 млн долларов. 6 сентября 2006 года участники милицейской банды, от действий которой с 1997 года пострадали до 100 человек, приговорены к 15-20 годам колонии строгого режима.
26 октября 2007 года Верховный суд снизил сроки до 13-18 лет. 31 июля 2004 года в Москве сержант милиции Борис Коструба задержал на станции метро «Сокольники» гражданина Таджикистана Рустама Байбекова, пытавшегося пройти без билета. Когда выяснилось, что у таджика нет регистрации, милиционер предложил «оплатить штраф на месте». Получив отказ, Коструба достал табельный пистолет и выстрелил гастарбайтеру в рот. Преображенский суд Москвы приговорил сержанта к девяти годам колонии строгого режима. 29 января 2007 года в казанском поселке Юдино сотрудники МВД Руслан Тазиев и Алексей Дукс во время операции по ликвидации наркопритона перепутали адрес, ворвались к соседям подозреваемых и застрелили хозяина квартиры.
30 апреля 2009 года Кировский райсуд Казани оправдал милиционеров, доказавших правомерность применения оружия. 29 октября 2008 года трое пьяных оперативников УВД Ленинского района Саратова задержали на автобусной остановке армянина, от которого потребовали признаться в совершении кражи. Получив отказ, они избили задержанного дубинками, после чего вывезли его за город, облили бензином и сожгли заживо. Саратовский облсуд приговорил всех троих к 20-23 годам колонии строгого режима. В ночь на 27 апреля 2009 года начальник ОВД московского района Царицыно майор Денис Евсюков, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, устроил бойню в супермаркете, открыв беспорядочную стрельбу по покупателям и персоналу.
После ЧП начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин охарактеризовал майора «перспективным сотрудником» и «хорошим профессионалом». Евсюкову предъявлено обвинение в убийстве из хулиганских побуждений.
Автор Асламбек Аслаханов, Евгений Козичев
